Ершова Э.Б.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ:

ИСТОРИЯ И СУДЬБЫ.

К крестьянской художественной интеллигенции у нас в стране всегда относили тех, кто вышел родом из крестьян - Н. Клюева, С.Есени­на, П.Орешина, С.Клычкова, А.Твардовского, и тех, кто писал свои про­изведения на деревенскую тему - М.Шолохова, С.Маркова, Я.Коласа, Я. Купалу; художников народных промыслов Гжели, Палеха, Жостовской роспи­си, Неглюбских мастериц, и многих других. В наше время такого понятия уже не существует, но в 20-е - 30- годы принадлежность к крестьянской интеллигенции, а тем более художественной, была сродни понятию "из­гой". Но только в конце ХХ века мы начинаем понимать всю уникальность этого течения и его неповторимость. Очень жаль, что оно недостаточно изучено российскими историками.

О творческих истоках каждого из тех, о ком известно обществу, можно рассказывать очень много. Наиболее характерным для понимания фак­торов формирования таких личностей может служить рассказ о себе самом и своих предках поэта Николая Клюева:"Говаривал мне мой покойный тятенька, что его отец, а мой дед, медвежьей пляской сыт был. Водил он медведей по ярмаркам, на сопели играл, а косматый умник под сопель ши­ном ходил.... Разоренье и смерть дедова от указа пришла. Вышел указ: медведей плясунов в уездное управление для казни доставить".Матери своей, Прасковье Дмитриевне, талантливой северной сказительнице и пла­чее (плакальщице на свадьбах и похоронах - прим. авт.), Н.Клюев был благодарен до конца своей жизни за то, что ею был обучен "грамоте, пе­сенному складу и всякой словесной мудрости".(1)

У каждого из тех, кого относили в 20-е - 30-е гг. к "крестьянс­кой" или "ново-крестьянской" интеллигенции, истоки творчества уходили глубоко в семейные преданич, семейные отношеия, сохранившиеся кресть­янский быт и традиции. И песни, стихи и полотна их были о "малой" и "большой" Родине - России:

"Луговин поемные просторы,

Тишину обкошенной межи,

Облаков жемчужные узоры

И девичью песенку во ржи".

Февральскую и Октябрьскую революции, рождение новой власти крестьянская художественная интеллигенция встретила как величайшую по­беду исторической справедливости. Дети крестьянской России, они страстно мечтали, чтобы труженики деревни получили волю и землю, чтобы им было даровано равноправие, чтобы война не опустошала деревни и села.

Но ведь именно первые декреты Советской власти отдавали землю в руки крестьян, объявляли о прекращении войны и установлении мира на российской земле, провозглашали народовластие. И как бы нынешние пуб­лицисты и некоторые писатели не пытались доказывать обратное, истори­чески объективные факты свидетельствуют, что именно боьшевики намере­вались дать народу то, о чем он мечтал столетиями. Другой вопрос, во что их политика вылилась позднее, но в первое время после революции Октября 1917 г. крестьянская интеллигенция могла с полным основанием думать и верить, что пришло время воплощения в жизнь тех идеалов, ко­торые они вынашивали и за которые боролись десятилетия своей созна­тельной жизни.

Пафос революционного лозунга строительства нового рабоче - крестьянского государства поднял к активной деятельности и крестьянс­тво. Среди представителей крестьянства выявилось много талантливых лю­дей в области литературы и искусства: Иван Приблудный, Борис Корнилов, Владимир Дубовка, Андрей Александрович, Иван Шамякин, Ефим Честняков и другие. Большинство из них с радостью стремились к сотрудничеству с новой властью, воспевали в начале ее приход. Отрезвление пришло позже. Действительность стала вызывать протест, который тут же проявлялся в творчестве.

Так, Иван Приблудный (псевдоним Якова Овчаренко) во время граж­данской войны был беспризоником, потом сражался в армии Котовского, учился в Высшем литературно - художественном институте им.Брюсова. Он оригинально, по-своему, развивал крестьянскую тему и обладал сочным народным юмором, Однако при всем своем таланте он оказался неприкаян­ным в Москве и так писал об этом:

"Дело в том, что, почему-то, А,- уставшему скитаться,

все права на то имея, потерявшему отчизну,-

ни уюта, ни приюта как же мне не спотыкаться

не сумел нажить я.... по пути к социализму".

Надо сказать, что в то время вся литературная Москва знала на память и демонстрировала такую его строфу:"Я жениться никогда не стану, этой петли я не затяну, потому что мне не по карману прокормить любимую жену". Даже самый малый намек на недовольство и противодействие этой интеллигенции по отношению к власти не устраивало нарождавшуюся

командно-адмиистративную систему и она быстро нашла способы избавиться от неугодных, в том числе и от крестьянской художественной интеллиген­ции. Отношение к этой интеллигенции в Советской России было пренебре­жительным, что являлось общим выражением коммунистического отношения к крестьянству, которому постоянно отводилось второстепенное значение, отводилось место ведомого класса, охватываемого "мелкобуржуазной" стихией и нуждавшегося поэтому в "руководящей роли партии и пролетари­ата". В резолюции ЦК РКП (б) от 18 июня 1925 г. говорилось:"... руко­водство в области литературы принадлежит рабочему классу в целом, со всеми его материальнымии идеологическими ресурсами... Крестьянские пи­сатели должны встречать дружественный прием и пользоваться нашей бе­зусловной поддержкой. Задача состоит в том, чтобы переводить их расту­щие кадры на рельсы пролетарской идеологии..."(2)

Дорого обошелся крестьянской художественной интеллигенции перевод на эти рельсы. Судьба ее оказалась трагичной, как и для милли­онов советских людей: при странных симптомах болезни почти мгновенно скончался в московской больнице в мае 1924 г. Александр Ширяевец; Алексей Ганин расстрелян в 1925 г., трагически погиб в том же году Сергей Есенин. Друг и наставник Сергея Есенина Николай Клюев был арес­тован в 1934 г. Его обвинили в том, что он якобы являлся членом "Союза спасения России", которого в действите льности никогда не существовало. 13 октября 1937 г. "тройка" управления НКВД г.Томска вынесла решение о расстреле Н.Клюева и 25 октября 1937 г. приговор был приведен в испо­лнение. В том же году были расстреляны Иван Приблудный, Павел Васильев; в 1938 г.- Василий Наседкин, Тишка Гартный (Дмитрий Жилунович), Борис Корнилов и многие и многие другие. Исчезли с лица земли члены писа­тельских оргаизаций Карелии, Белоруссии, Украины, в числе которых больше всего было "крестьянских выдвиженцев". Те, кто оказался в лагерях Гулага, оставалось писать так, как это написал неизвестный автор:

"- Будь проклята ты, Колыма,

Что названа чудной планетой.

Сойдешь поневоле с ума -

Отсюда возврата уж нету."

Чудом оставшихся в живых деятелей культуры деревни выжили из официальных структур литературы и искусства и подвергли всевозможым гонениям. С этого времени начали приходить в упадок и народные промыслы, народное искусство, которое считалось неприемлемым для пролетарской идеологии, выражением мелко­буржуазного, мещанского искусства.

Некоторые из оставшихся в живых - Пимен Карпов, Сергей Марков, Ефим Честняков, Александр Прокофьев, художники народных промыслов, сказительница Мария Голубкова, писатель Н.Леонтьев и другие были пре­даны забвению при жизни, как некие реликты, и это спасло их от уничто­жения.

Но в те же 30-е годы росло новое поколение крестьянской художест­венной интеллигенции, среди которой своим талантом выделялись Алек­сандр Твардовский, Петр Комаров, Павел Васильев, Сергей Марков. Каждый из них сделал свой выбор в жизни, по-своему отрекся или ушел от родного уклада. Один вписался в "новую жизнь", другой оказался на Дальнем Вос­токе, третий не сумел этого сделать и система расправилась с ним, а четвертый продолжил дело своего учителя Николая Клюева на берегах реки Мезени вдали от всяких центров.

Различными путями как с крестьянской, так и ново-крестьянской интеллигенцией было покончено. Однако - "рукописи не горят". И уже в 60-е годы отзвук пренебрежения к крестьянской культуре и ее представи­телям прозвучал у современников. Это коснулось творчества Николая Рубцова, Анатолия Передреева, Алексея Прасолова и других, хотя многие сегодня вряд ли в это поверят, ибо поет молодежь песни на их стихи,

Трагическая гибель и безвременная смерть лучших в 20-е - 30-е и 70-е -80-е годы стали своего рода вехами, между которыми выжженное пространство российской крестьянской культуры, которое ждет своего исследователя. Множество разных слухов и сведений ходило в 30-е годы о тех, кто попал в концлагеря или на стройки социализма. Так, художественная ин­теллигенция России долго не хотела верить в гибель Николая Клюева. Го­ворили, что его видели то на Дальнем Востоке, то на Колыме, то на строительстве Беломорканала. Эти легенды продолжают жить до сих пор. Так. не очень давно прошел слух о том, что при раскопках одного из мест захоронений заключенных, работавших на строительстве канала, под ноги изыскателям выкатился череп в шапке, подобной той, какую носил Николай Клюев. И возникает вопрос - растрелян ли был Н.Клюев в Томске или еще мучился на "стройке коммунизма"? Кто ответит на этот вопрос? К крестьянским поэтам относили и такого корифея поэзии первых послереволюционных лет как Демьян Бедный. Это был единственный поэт, которому выделили квартиру в Кремле. И жил бы себе Демьян Бедный там долгие-долгие годы. Да в 1930-м году его бес попутал: он взял да напи­сал фельетон "О героическом", который был опубликован в газете "Прав­да" в том виде, каком его сдал в редакцию поэт. За этим фельетоном последовали еще несколько фельетонов:"Слезай с печки", "Без поща­ды","Перерва", в которых Д.Бедный прошелся по советской бюрократии с критикой. Этого не мог простить ему Сталин. Тут же Секретариат ЦК ВКП(б) принял решение о выселении Д.Бедного из Кремля, об обязательной цензуре его произведений. В ужасе от того, что произошло, Д.Бедный на­писал письмо И.В.Сталину: "Я знал то, чего он, Ярославский, не знал: у меня будет придирчи­вый читатель в Вашем лице.А вдруг не удастся мне покорить этого чита­теля? Живой голос должен был мою работу похвалить, либо дружески и в достаточно убедительной форме указать на мою "кривизну". Вместо этого я получил выписку из Секретариата (ЦК- прим.авт.) Эта выписка бенгаль­ским огнем высветила мою изолированность и мою обреченность. В "Прав­де" и заодно в "Известиях" я предан оглашению. Я неблагополучен. Меня не будут печатать после этого не только в этих двух газетах, но насто­рожатся везде. Уже насторожились информированные Авербахи. Охотнтков хвалить меня не было. Охотнтков поплевать в мой след будет без отказа. Заглавия моих двух фельетонов "Слезай с печки" и "Без пощады" стано­вятся символическими. 20 лет я был сверчком на большевистской печке. Я с нее слезаю. Было ведь время, когда меня и Ильич поправлял и позволял отвечать в "Правде" стихотворением "Как надо читать поэтов" (см. 7 т.сочинений, стр.22, если поинтересуетесь)".

Такого Сталин перенести никак не мог. И буквально через четыре дня он отправляет ответ Демьяну Бедному: "В чем существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика не­достатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее. Таковы Ваши "Слезай с печки" и "Без пощады".Такова Ваша "Перерва",- которую прочитал по совету т.Молотова".

С этого времени Д. Бедного стали меньше печатать, меньше упоминать в официальных сообщениях и, как говорили в литературных кругах, он начал по-немногу пить, заливая вином свою обиду. И можно сказать, что в пол­ном забытьи обществом он скончался в 1945 г. Мно- жество разных слухов и сведений ходило в 30-е годы о тех, кто попал в концлагеря или на стройки социализма в надежде, что талантливые поэты и писатели останутся живы и смогут еще когда либо представить читателю свои произведения .